Шипит - значит любит
Автор: Maneo
Бета: Leshaya, Соавтор: Cjey, с 27 義-Toki Suzuki
Фэндом: the GazettE
Персонажи: Рейта/Руки, Аой/Уруха
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, POV, AU
Описание:
А вода горячая есть? – гудит из ванной.
Я замираю. Он будет мыться! Будет отираться в моей ванной, грязную спину свою скоблить, а потом мне туда. Фу-у-у, боже! А у него, может, еще грибок на стопах или перхоть. Перхоть вообще заразна?
- Так есть? – высовывает рожу из-за двери и вопросительно приподнимает брови. И носки еще стирать будет в моей ванной…
Посвящение:
Посвящается Крису. Мы обещали, но аойха не в нашей компетенции, поэтому...Тадам!
Публикация на других ресурсах:
Нельзя
Примечания автора:
Спасибо 義-Toki Suzuki
уруру!
Часть 12Кручусь возле зеркала и так, и этак. Спина чистая, даже никаких бумажек с ругательствами не понаклеили ни на нее, ни на другие части меня. Ширинка застегнута, пять раз проверил. Что еще? Трусы не вылезают, рубашка почти не мятая. Опираюсь о край раковины руками и в упор разглядываю отражение. Ну, не так все плохо, чтобы настолько активно шептаться за моей спиной. А ведь шепчутся все кому не лень, и взгляды такие косые-косые. Может, жвачка в волосах? Пятна подмышками? Челка слишком длинная? Джинсы вроде не коротки. Но что-то же не так! Может, это как-то связано с... И тут разум проясняется, открывая мне всю несправедливость мироздания. А свинья эволюционировала, такой коварный план.
Не зря вчера демоны всю ночь шипели, ой, не зря. И копошились так активно, меня усыпляли, чтобы сатанисты вершили свои черные дела. И свин такой добренький: завтрак тебе, подвести, доброго утра пожелать. Проклят! Я проклят! Хватаюсь за голову и выдираю волосы. Какая разница, умирать лысым или волосатым? А я так молод, я не хочу быть похороненным без образования.
- Така!
А еще похудеть не мешало бы. Жир-то горит плохо, крематорию одни убытки от толстого меня. Лапаю пузико под рубашкой - и, правда, висит.
- Вы так быстро уехали...
Я даже за диван Осимы-сан не отомстил. Хоть бы соли свину в кофе насыпал или дверь поджёг... Да у него и двери-то нет! Обидно подыхать ни за что ни про что.
А теперь что?
- Эй, все нормально?
Поднимаю на Кою глаза и шмыгаю. Теперь ему придется за меня мстить, это же дело чести. Подтолкнуть в шахту лифта, с лестницы спихнуть, крысиного яда в чай, дрелью в лоб или провести экзорцизм. Без коробки белобрысому не прожить.
Поднимаюсь с пола, на который успел сползти в порыве душевной слабости. Кладу руку на плечо единственного друга.
- Если доживу, помогу тебе избавиться от трупа.
- Что? - лицо Такашимы вытягивается, а потом сереет. Он прищуривается и жует нижнюю губу, жевать - единственный инстинкт, заложенный в него природой. Но нельзя так думать про друзей, надо о душе думать. Если я попаду в Ад, то когда-нибудь свинья меня и там найдет. - Така...
Кою мнется, как мадмуазель перед весами, что-то просчитывает. Может, то, что я скоро отойду в мир иной, так очевидно?
- Така, это что? - тыкает в меня. Еще раз окидываю себя взглядом, ширинка точно застегнута.
- Где?
- На шее.
Поворачиваемся к зеркалу.
- Синяк, - констатирую. Или трупное пятно, тут уж как карта ляжет.
- А как этот... синяк там оказался?
Ну что за глупое отродье? Ударился, вот он и оказался.
- Стукнулся, - фыркаю.
- Кем? – Кою продолжает напирать так, что мне становится жутко. Может, это все-таки трупное пятно?
Чем? Ну... Кем?!
- Упы-ы-ы-ырь, - сползаю обратно на пол, хватаясь за шею. Мутирую, красные тельца так и мечутся, бросает в пот.
- Така!
- У-у-у-у-у, - зажимаю пятно рукой. Да лучше бы я сдох!
Дверь хлопает. Давай, Кою! Иди и мсти. Выгрызи ему лицо, а я пока поною, покачаюсь из стороны в сторону, повосстанавливаю свое душевное равновесие.
Как только эта организованная преступная группа появилась в моей жизни, просто херовые и хреновые недели сменились на критически беспросветные. И ни конца, ни края. Хотя нет, сколько мне осталось? День-два. А может, я не умру, а просто мутирую? В крашеного орангутанга в ободранной одежде, мнящего себя лучшим на потоке. Лучший, видали мы таких... Не о том думаю, не о том. Умирать. Завещание написать? Может, если попросить, то упырь отменит свои чары?
Дверь хлопает. Вскидываю голову в надежде, что Такашима явился с трофеем в виде скальпа врага. Но нет, какие-то парни стоят и таращатся на меня.
- Это он... - шипят из-за их спин, и взгляды становятся любопытно-презрительными. Один синячище на шее, одно проклятие - и ты знаменит на весь универ. Если бы не предполагаемый трагизм развязки, а именно погребальная урна имени меня на туалетном столике мамы, то я бы порадовался нахлынувшей популярности... Надо уходить.
Поднимаюсь на дрожащих ногах и бочком-бочком семеню к двери. Надеюсь, они не думают, что я заразен? Тупицы, смерть - не чесотка, в конце концов.
Останавливаюсь возле двери. Меня прервали на какой-то гениальной мысли... Попросить! Попросить, и, может, он меня отпустит. Правда, унижаться перед свиньями несколько ниже моего достоинства, но у меня экзамены скоро, мне нужно их сдать живым.
"А ты не мог бы засосать синяк обратно?" - как-то слишком уж прямо.
"Так и быть, я прощаю диван Осимы-сан, а ты снимаешь с меня..." - слишком борзо.
"Я не могу оставить Кою, он такой недееспособный, он же умрет без меня. А без него умрет черный, а без черного откинешь копыта ты", - логично, но непроверенная информация.
Может ему денег предложить? Хорошая идея, были бы у меня деньги, обязательно отдал бы. Тогда... нетбук? Без него я учиться не смогу. Холодильник? Он общий. Разрешу ему пользоваться душем, когда захочет? И еще... он может заражать бациллами все, что хочет. Он обязан согласиться.
Слишком задумавшись, налетаю на очередного скачущего по коридору барана.
- Слепой ур...
- Это был несчастный случай!
Меня шарахает в сторону. Так, стоп, вздохнули-выдохнули! Может, на колени еще упасть? «Пощади, не оставь Кою сиротой!»
- Извини, - бурчу под нос. То ли от волнения, то ли от сидения на холодном полу, то ли от гонок на машине-убийце со свиньей в горле першит, и получается, что даже не бурчу, а сиплю.
- Честное слово, - лупится на меня совиными глазами. Кою беспокойно стреляет глазами то на меня, то на него. Черный лыбится как шакал. Выкуси! Нет уж, хрен вам, я выживу, еще раз копыта сварю, и все хорошо будет.
- Извини, - повторяю еще раз, громче, вдруг мой душегуб не только на голову туг. Он что-то шепчет одними губами так, что не разобрать, и растерянно смотрит на Кою. Что, не ожидал такого расклада? Ход конем. Кто мог бы подумать, что я стану извиняться, а так, глядишь, и выживу, и, может, интервентов все-таки вытурю. Но, главное, все же ноги не протянуть раньше времени. – Мне нужно с тобой поговорить.
- Поговорить? – все-таки вестибулярно-слуховые органы работают неисправно. Он мнется, теребит свою майчонку застиранную с кляксами неудобоваримыми и затылок чешет. Стыдно стало? А как проклинать, так все нормально. Нет уж, сучара, смотри в глаза! Сдохну, так каждый день буду у тебя над кроватью висеть и выть. – О чем? Сказал же, что случайность.
За случайно бьют отчаянно. Он, видите ли, не хотел, а я как будто всегда мечтал в двадцать лет попасть в крематорий. Хотел бы, пошел бы на патологоанатома.
- О том, что вчера случилось.
Черный душит смех кулаком. В глотку себе запихни, авось задохнешься. А Такашима как-то уж слишком деликатно трогает меня за руку. По-гейски у него это получается, действует сатанинская ворожба исправно.
- Только пусть этот уйдет,- киваю на главного сатаниста. Он мне тут не нужен, слишком уж принципиальным он кажется, сам сдохнет, а гадость сделает. Но мы ведь хотим обойтись без жертв?
- И пропустить такой перфоманс, - черный хватается за сердце. – Да ни в жизнь.
- Юу! – Такашима поджимает губы и сильнее стискивает мою руку.
- Кою… - неуверенно тянет свинья, избегая смотреть на меня. Так вот где твое слабое место, совесть Сатане еще не продал, только потроха!
- Така, - меня тянут за руку. – Нам на пару нужно!
Да какая к чертям пара!
- Но мне нужно сказать ему…
- Потом скажешь.
- Но мне надо сейча-а-ас, - канючу я. Потом может быть уже поздно.
- На нас люди смотрят, - шикает на меня Кою, и я начинаю озираться по сторонам. А там любопытные рожи. В кои-то веки эти тупомордые бараны, любители поскакать по ногам и подтолкнуть плечами своими корявыми, выстроились по стенкам и усиленно делают вид, что заняты своими делами. А глаза захапущие так и шныряют по нам четверым. Черный этим положением вещей откровенно потешается, свин не знает, куда себя деть, а значит, готов на компромиссы. И вроде бы, куй железо пока горячо, но Кою ест много, калорий вагон – сжигай на все, что надо и что не надо, поэтому и сила у него соразмерна дурости и аппетиту.
- Пошли, - волочит меня за руку, а я скольжу пятками по намытому уборщицей полу. – Нам нельзя опаздывать. Тебе еще пересдавать…
Точно! Уныние захлестывает, может, сдохнуть как раз самое время?
***
Одного занес в реестр, другого вычеркнул. Глаза поднял, никто книги переть не собирается. Собрал пасьянс. Помог найти стеллаж с немецкими философами. Распихал пару книг по полкам. Сел. Сижу.
- И о чем поговорить-то хотел?
Мысленно вздрагиваю. Не знаю, что пугает больше, то, что неожиданно из пустоты появляется мой сосед-свинья, или то, что он появляется не где-нибудь, а в библиотеке.
- Ты как меня нашел?
- У Кою спросил, - пожимает плечами.
- Ну да. И как только не потерялся по пути. Первый раз, наверное, тут. Это, знаешь ли, библиотека… - осекаюсь. Я же должен быть вежливым и обходительным. Выдохнули и источаем дружелюбие. Секундный мозговой штурм - и прихожу к гениальной идее, как все загладить одним словом. – Это библиотека, Аки-ра.
С такой рожей он похож на суриката, только не такой милый. Хрюкает, хмыкает, откашливается в руку, а я терпеливо жду, чем он меня порадует.
- Вчера ничего такого не произошло, - разрождается он.
Задохнулся бы от возмущения, но не стоит рисковать, а то переборщишь так до летального исхода.
- А как же демоны!
Он выдыхает. С облегчением, но смотрит все так же настороженно. В воздухе витает нечто, и это нечто - слово «подвох». Слишком быстро он расслабился.
- Они тебя не тронут.
- Но они меня прокляли! – напираю я. Мимо проходит группа второкурсниц, косящихся на нас и глупо похихикивающих, поэтому я стараюсь наклониться к нему, чтобы никто не слышал, о чем мы с ним говорим.
- Не говори глупостей. Будешь хорошо себя вести, они тебя не тронут.
- Про-о-оклят! – хриплю я. – Я умру, а они знают об этом, вот и смотрят.
Показываю взглядом на все так же хихикающую, как свора гиен, стаю тупых куриц. Одна даже пальцем в меня ткнула. Если я при смерти, это еще не значит, что о правилах приличия можно забыть! – Сними с меня это. Ты же ими управляешь, ты же можешь.
У него взгляд совсем не читаемый. О чем он там думает? Соглашайся!
- Ты снимешь, а я… Не буду дома мешать, - поспешно добавляю, чтобы перетянуть исход в нужную мне сторону. – Можешь все трогать.
- Я и так мог, - пожимает плечами. Ах ты ж, почувствовал власть, цену набивает! Ла-а-адно.
- Я не расскажу про диван Осиме-сан. Про то, кто выкинул.
- Пф-ф-ф, - закатывает глаза. И от его неуверенности и настороженности след простыл. Что-то, кажется, я упустил, не о том он говорить хотел.
- Буду…
- Дружелюбным! – подсказывает мне.
- Хорошо.
- Убираться будешь ты.
Молча киваю.
- Черный может приходить, когда захочет, и без всяких шипений и ругани чтобы.
Сука же ты!
- Ванную буду занимать первым я.
А харя не треснет?
- И хватит на этом, - намекаю ему. Он долго смотрит на меня и кивает. – Я не умру?
- Нет.
- А они лупиться перестанут?
- Нет.
- Почему? – мои брови ползут вверх.
- Это бонус к твоему послушанию, будешь популярным, - лыбится.
- Ты врешь, они смотрят, потому что я умираю и у меня черная метка.
Его ноздри нервно дергаются.
- Клянусь, что никакого проклятья на тебе нет, - поднимает перед собой руки ладонями ко мне, как будто сдается. И смотрит мне в глаза, честно так смотрит.
- Точно?
- Абсолютно.
Ну хорошо, предположим, я поверю. Киваю ему.
- А им тогда что от меня нужно?
- Я популярный, а они думают, что мы с тобой… дружим.
Он популярный? Да пусть мои глаза вытекут через нос! Но от заявления про «дружим»… Что и говорить, гусь свинье не товарищ.
- Радуйся, теперь ты не совсем замарашка, - еще больше борзеет мой сосед.
- Козлина!
- Называй меня Акирой.
- Я согласился убираться дома. Ты перегибаешь палку!
Недобро скалится.
- Демоны у меня всегда под рукой, поэтому тебе придется стать нормальным человеком.
- Ты сгоришь в Аду, - пальцы скрючиваются от переизбытка желаний. Так хочется то ли по роже ему дать, то ли наорать.
- А ты усохнешь в психушке… Но пока мы живем вместе, ты будешь вести себя по-человечески. И ты будешь звать меня Акира.
Морщусь. Ни стыда ни совести, зато наглости вагон.
- Хорошо…
- Ну!
- Хорошо, Акира…Часть 13POV Рейты
***
Целых две недели псих ведет себя мирно, правда, по старой привычке шипит по углам, но уже тише. И к этому привыкаешь, как к капающей воде или шуму машин, если дорога под окнами.
А еще он усыхает. Вероятно, это защитная реакция организма на жизнь без вечного оскорбления ближнего своего. Либо причина в том, что он питается водой и комбикормом.
Черт его знает.
Юу говорит, что даже на идиллию похоже. Когда он приходит, Така на него скалится, пытаясь выдавить из себя улыбку. Но ничего, наше дело не безнадежное, даже медведей в цирке на велосипедах кататься учат, а это куда сложнее, чем научить Таканори улыбаться. Со временем он начнет мутировать в человека, и, вполне возможно, одним ясным солнечным днем улыбнется Широяме как человеку, а не как сатанисту.
От Юу своего рыжего Така старательно прячет, загораживает, только вот это не помогает особо, эти двое как парочка неразлучников, хер их разлучишь. Друзья?
«Очень хорошие», сказал бы Кою.
- Акира, я ухожу, закроешь?
В дверном проеме показывается рыжая макушка, а затем весь Кою целиком.
- Уже уходишь?
Топчется, мнется, смотрит в потолок.
- Да, мы хотели в кино сходить, а Така занят учебой…
Кто такие «мы», могу не уточнять. Святая простота до сих пор верит, что они с Юу действительно друзья, а я все жду, когда Широяма взвоет, но он пока молодцом, крепится.
Закрываю за рыжим дверь и прислушиваюсь к подозрительной тишине. Две тихих недели – будто век на минном поле, никогда не знаешь, где рванет и что тебе оторвет. В моем случае беду я жду отовсюду, но Така умница и слово держит. Мне даже можно трогать стены и дверь… когда я ее закрываю. Не встречал я прежде в жизни таких добродушных существ, и как мне только повезло?
Тишина…
Добираюсь по стеночке до комнаты Таки. Ведь его дверь мне тоже можно трогать? Надо проверить, а то слишком подозрительно, может, он там свихнулся или вздернулся.
Медленно толкаю дверь, заглядываю.
Така сидит спиной ко мне, сгорбившись над столом, что-то пишет, черкает, перечеркивает, а потом дерет на себе волосы. Это какой то ритуал перед экзаменами, у лысых лучше принимают?
Заглядываю через плечо, а там грамматическая вакханалия.
- Така, ты вообще слышал про согласование времен? Англичане, бывает, этим промышляют.
Дергается, шарахается, глазищами хлопает.
- Ты чего здесь забыл? Вон отсюда! – выдыхает и все-таки, наверное, жалеет, что больше порог солью не посыпает. У нас, конечно, идиллия, но мой статус сатаниста еще никто не отменял.
- Ты сам разрешил мне все трогать и ходить, где хочу, а я хочу ходить здесь. А будешь запрещать, я…
- Хорошо, сиди! – звучит как-то обреченно. Но выбирая между смертью от некоего ужасного проклятья и от моих бацилл, он предусмотрительно выбирает второе. Какие хитрожопые нынче психи развелись. - Но молчи, я занимаюсь, у меня экзамен важный!
Нахохлившись, отворачивается, вновь скривившись над своими бумажками. А я нависаю над ним. Чушь городит, с такими знаниями экзамен ему не сдать…
- А еще бывает, что ими не только англичане промышляют. И если ты перестанешь быть таким гордым, то, может, я даже тебя научу…
- Научишь?
Не таким выражением лица обычно реагируют на предложение о помощи, но я закрываю глаза на конвульсии его лицевых мышц: он же столько лет проходил с постной рожей, еще бы им не затечь. Теперь вот пусть разминает, хоть бы и гримасами ужаса с примесью недоверия.
- Тут же просто все…
Подцепляю пальцем один лист, наглядно объясняю, где и в чем он не прав. Мелкий кивает, записывает за мной, в общем, делает крайне заинтересованный вид, но не забывает держать максимальное расстояние от меня.
- Понял? – хлопаю его по плечу. Думал, заорет. Не заорал. Только охнул и вцепился в столешницу так, что не отодрать.
- Д-да.
- Точно?
- Точно-точно, - отмирает и опять увеличивает дистанцию между нами.
- И что теперь ты мне должен сказать? – ухмыляюсь я. Вот сейчас его точно начнет корежить.
- А ты не такой тупой, каким казался…- отчего-то недовольно выносит вердикт Така, руша мои планы.
- Да во мне вообще много скрытых талантов… - хмыкаю я.
Поднимаюсь и выхожу, возвращаюсь в свою комнату. Отсчитываю время… Гордый - не гордый, а зубрилы все одинаковые.
Три… два… один…
- А ты не мог бы…
- М?
В дверях сама невинность. Вот же коварство во плоти, но, думаю, дело стоит свеч.
- Акира, ты не мог бы…
В руках тетрадки, учебники, пара ручек.
- Мог бы, заходи.
Гримаса отчаяния на лице. Ну как же так, микробы запрыгнут, стоит лишь порог переступить, а в коробке шебуршатся демоны.
- Или ты заходишь, или ты уходишь.
Вздыхает, а потом входит в комнату, как на казнь. Ступает осторожно, не иначе бациллы обходит.
***
Така - прилежный ученик, но ни черта не теоретик. С третьего примера понимает, а в книгах видит пустоту, представляю, как тяжело ему учиться. Вот откуда его бледность, нестабильная психика и неумение общаться – все оправдано.
Сидим час, Таканори продолжает корпеть над бумагами, изредка что-то спрашивая.
Скучно…
- Ты так всегда? – нарушаю его покой, на что псих вздрагивает и роняет ручку, мрачно смотрит, как она катится под стол, а потом кидает не менее злой взгляд на меня.
- Что всегда?
- Зубришь, - киваю на конспекты.
- Не твое дело, - щетинится тут же, а потом лезет за ручкой, тем самым подтверждая мои догадки. Наверное, с детского сада над тетрадками корпит, света белого не видит, с портретами немецких философов разговаривает.
- А как же личная жизнь?
Спрашиваю, наклонившись, пока он еще вылезти не успел. Оттуда раздается звук. С таким звуком встречаются голова и стол, и что из них более деревянное, я не знаю.
- Я же сказал, не твое дело!
Какие мы нервные! Хмыкаю, вспоминаю, как Кою тогда обмолвился о том, что Така девственник. И неудивительно, учитывая его поведение, тут даже Фрейд не помощник.
- А тебя вообще кто-нибудь целовал? – спрашиваю прежде, чем понимаю – рискую головой, яйцами и жизнью в целом. Ведь может случиться рецидив, и все, прощай, Акира. В ход пойдут когти, зубы, ноги и все колюще-режущее. Но дело-то сделано, отступать некуда.
- Что?
Из-под стола показывается рука, тянется, тянется... к моей шее?
А потом Така вылезает целиком, с привычно безумным и каким-то ошарашенным лицом. Я попал в точку?
- Да ты…
Замирает, щурится и не знает, видимо, какими ругательствами меня покрыть.
- Да я!..
Подтягиваю его за воротник кофты, пристраиваю задницей к столу для лучшего равновесия. От моего прикосновения Таку всего передергивает, и он впадает в каталептический ступор.
Замер. А дышит ли? Может, его человеческая рука, кроме, конечно, рыжего, и вовсе не касалась, а тут я со своими загребущими сатанинскими ручонками покусился?
Наклоняюсь ближе, надо проверить, дышит ли, бьется ли сердце…
- Кивни, если жив…
Хлопает глазами, открывает рот, а потом начинает сдвигаться влево, от меня подальше.
- Стоять!
Перехватываю, держу за плечи. Ситуация начинает веселить, поплачусь я либо завтра, либо, что более вероятно, сегодня. Сейчас. Через пару минут. Секунд?
- Ты на вопрос не ответил, и я склонен думать, что нет. Что никто и никогда…
Така что-то мычит, не дергается, снова замер. Я действую на него как змея на кролика.
Мне должно быть стыдно? Обязательно устыжусь, но чуть позже, когда кролик будет усмирен.
- А давай исправим? Раз уж все думают, что мы др-у-у-у-ж-и-и-и-м…
Хочешь приручить психа – возьми измором. Когда-нибудь за такой научный труд я получу некую важную степень, если эксперимент не будет провальным и если экспериментатор не погибнет в страшных муках.
- Ты сви…
Договорить он не успевает, как и увернуться. Ни вправо, ни влево. А я не закрываю глаза, пока его целую, он тоже.
А еще то ли от страха, то ли от удивления открывает рот, возможно, он так умирает.
Жду, когда начнет отбиваться. Тихо. Тихо?
Отстраняюсь, напоследок мазнув губами по щеке.
- Ты… не свинья! Ты упырь!
К Таканори возвращается речь, он шарахается к стенке и ползет по ней в сторону выхода, растирает рот рукавом и морщится.
- Фу… ты! Как ты… А я тебе почти поверил!
Исчезает в коридоре и хлопает своей дверью. А я так же громко хлопаю себя ладонью по лбу.
Перестарался, переборщил. Скотина я бесчувственная. Он хоть и псих, но ранимый, а вдруг он так… теперь…
- Така!
Надо извиниться, пока он счеты с жизнью не свел, со своей, или с моей, или с нашей, чтобы время зря не терять.
Влетаю в комнату, на мое счастье дверь не закрыта.
- Таканори?
- У-п-ы-ы-р-ь! – раздается рычание сзади, а потом что-то на кого-то обрушивается. Встречаясь носом с полом, доходит – не просто на кого-то, а на меня, и не что-то а самый настоящий стул, если верить обломкам.
- Ой… - вижу сбоку ноги Таканори, а еще маячащие звездочки, кружочки, пересчитываю их, пока от боли сводит все тело. Псих мечется по комнате, что-то ищет.
- Кою! Кою! Я его убил! Мне нужно что-то с телом сделать!Часть 14POV Руки
- Кою, он взял и умер. Он - труп, - ною в трубку. – Труп нужно куда-то деть. Иначе его найдут!
Я еще не паникую, но близок к этому. Честное слово, не собирался его убивать, просто так получилось… Сегодня тебе везет, и ты пугаешь людей демонами, а завтра падаешь замертво из-за безобидного стула. Жаль, полиции такого оправдания будет мало, а я за решетку не хочу. Там же туалет около кровати, педики, блохи, а в ближайшем будущем - еще и черный. Он туда точно попадет: не за изнасилование Кою, так за шашни с Сатаной. И дорога свина тоже прошла бы через казенный дом, если бы его туша сейчас не растянулась посередь комнаты, а душа не отлетела жариться на сковороду в Ад. Но видит Бог, он это заслужил! Ртом своим грязным ко мне… От воспоминаний аж мурашки по телу. Успокоились, честь спасена, труп наполовину разделан и сбагрен.
- Кою, ты должен мне помочь!
- Така, ты преувеличиваешь… - начинает, как обычно, гнуть свое Такашима. Нет, милый друг, сейчас я серьезен как никогда, возможно, даже преуменьшаю.
- Он валяется на полу и не встает, ты думаешь, я преувеличиваю?
- Что? – я не вижу, но догадываюсь, что Кою вскочил. В трубке что-то шумит, шуршит, и на заднем фоне слышно чей-то приглушенный голос. – Что с Акирой?
- Он… - задумываюсь на секунду. – Он ударился.
- Серьезно? Така, проверь его пульс! Кровь не идет?
Тыкаю в свина тапкой. От мысли прикоснуться к нему руками пробирает дрожь, поэтому проще сказать, что пульса нет. Что там, кровь? Оглядываю палас. Вроде ничем не заляпал - и то хорошо, а то отстирывай потом.
- Нет у него пульса. Точно я тебе говорю, помер он, - уверяю Кою, обдумывая, на чем, куда и в каком виде волочить мертвеца. Целиком-то мы его не дотащим, расчленять мой друг откажется, а мне сил не хватит, только если… - Кою, мы должны скинуть его в шахту лифта!
- Така, еще раз прощупай его пульс, - в голосе Такашимы сквозит паника. На заднем плане кто-то продолжает бормотать, и, видимо, прикрывая рукой трубку, Кою этому кому-то отвечает. В голове начинают зарождаться подозрения. - Проверь, может, ты путаешь.
Кривлюсь, но все-таки нехотя опускаюсь рядом с телом на колени. В голове всплывают нехорошие мысли о зомби, вампирах. А ну как встанет сейчас, схватит и утащит за собой в Ад? Протягиваю руку и трогаю его запястье. Черт, и правда убил!
- Кою, у него не… - замираю и с опаской вглядываюсь в его лицо: глаза закрыты, ресницы не дергаются. Показалось, или, может, это как у куриц, их ведь когда убивают, они еще могут без головы бегать, а тут просто рука дернулась. Бывает, трупы - они такие непредсказуемые. Возвращаю пальцы обратно на запястье свина и щупаю.
- Нет? Точно? Тогда мы с Юу…
Это последнее, что я услышал. Мертвецы восстают не только в фильмах Ромеро, но и в крохотных квартирках в Токио. Он хрипит и тянет меня за руку вниз, валит на пол, наверное, загрызть хочет!
- Я убил тебя случайно, я не хотел! – вырываюсь, молочу его по плечу, да куда там! Эта скотина и при жизни была эталоном выражения «сила есть, ума не надо», а теперь вообще зверь. Он заглядывает мне в лицо, глаза страшнющие, аж дыхание перехватывает и орать хочется, вот только в горле пересохло. Он наклоняется все ближе и ближе, и даже то, что я упираюсь ему в грудь и толкаю, не помогает – сейчас ведь глотку перегрызет.
- Не кусай меня, - иду на попятную. И голос еще такой жалобный, самому противно. Он хмыкает, или мне показалось? Умеют зомби хмыкать?
- Не буду, я нежно, - заверяет он.
Нежно что?..
- А может, и не нежно. А сейчас... - склоняется к моему уху и дышит... дышит!.. - за попытку убийства ты расплатишься, маленький гаденыш...
Мысли мечутся в панике. Что делать, когда не знаешь, что делать? Что он собирается предпринять? А если опять губищами своими меня засосет?
- Така! Така! – надрывается трубка. От неожиданности я выронил телефон и не нажал на сброс вызова, и Кою все слышал. Мелькает идея позвать на помощь, но тут же отсекаю ее – откроешь рот, а этот тут как тут. Остается надеяться на смекалку Такашимы… А значит, надежды нет.
- С тобой все в порядке? – Кою кричит, паникует. А свинья тем временем перехватывает мои руки, стискивает запястья, садится на меня и тянется к моему телефону. Ворюга! Еще и телефон спереть удумал!
- С нами все в порядке, - успокаивает моего кипишащего на том конце друга. – Така просто перенервничал, но мы сами разберемся… Да, привет, Юу…
Так, значит, и правда с черным. Мой сосед продолжает ездить по чужим прожорливым ушам, но я уже не слушаю, а поражаюсь человеческому коварству. Со всех сторон обступили, демоны!
- Ты готов понести наказание? – лыбится, отнимая телефон от уха. Страшно. Невнятно мычу и принимаю единственно верное решение. Расслабляюсь и закрываю глаза. Лежачего не бьют, а мертвого лежачего даже пальцем трогать стыдно.
POV Акира
- За попытку убийства ты расплатишься, мелкий гаденыш, - шепчу ему на ухо как можно грознее, пусть боится, знает, что нападение на Сузуки Акиру так просто ему не сойдет с рук.
Его глаза становятся все больше и больше. Я знаю, он сейчас думает, что приспешник Сатаны собрался надругаться над несчастным девственным телом. И пусть думает, уроком будет.
Где-то рядом надрывается трубка. Удерживаю запястья сумасшедшего одной рукой, другой тянусь к телефону.
- С нами все в порядке, Така просто перенервничал, но мы сами разберемся, - добавляю чуть тише, - да, привет, Юу…
Одновременно слежу за меняющимся цветом лица Таканори: об бледно-зеленого до белого и обратно.
- Ты готов понести наказание?
Склоняюсь к Таке. Речь почти заготовлена, конечно, я не собираюсь его обесчестить, но припугнуть - святое дело!
Псих сдавленно мычит, а потом… происходит что-то странное. Он перестает трепыхаться, кидает на меня полный отчаяния взгляд и… замирает.
Закрывает глаза, его голова безвольно запрокидывается. Он что, умер от шока? От разрыва сердца?
- Така?..
Присматриваюсь. Дышит, губы свои поджал, ресницы подрагивают. Не выдерживаю и усмехаюсь.
- Мне же будет проще, если ты сопротивляться не будешь.
Кажется, вижу, как дергается его бровь, но Така хранит спокойствие. Он что, решил поиграть в игру «увидел медведя, прикинься мертвым»? Только вот я не медведь, а жертва не очень хорошо играет.
- Мне так нравятся послушные мальчики… - одну за другой расстегиваю пуговицы на его рубашке и все жду диких воплей, отчаянных трепыханий.
Но нет ничего. Абсолютно! Решаюсь на последний хитрый ход.
- Тебе не кажется, что на полу жестко? Не лучше ли переместиться на твою кровать?
Да, Таканори. Сейчас я своей величественной персоной приземлюсь на твое чистое белье.
Подхватываю Таку с пола, укладываю на кровать. Псих зеленеет. Немного страшно, что он все-таки скончается от переизбытка адреналина в крови.
Нависаю сверху.
- Здесь намного лучше.
Контрольный поцелуй в губы, мне слышится, или Така стонет от безысходности? Или это он последний вздох испускает?
И снова никаких телодвижений. Только морщится, кривится, но, видимо, все еще придерживается правила «не шевелись – живее будешь».
В таком состоянии он мне даже больше нравится. Безопасный, обезвреженный псих, если не знать, что он нервный, дерганый и с головой не совсем дружит, то вполне себе обычный человек.
Даже в какой-то степени милый…
Стоп! Не в ту степь, Акира…
Поспешно слезаю с кровати, пячусь к двери. К нему же, как к дикому зверю, нельзя поворачиваться спиной.
- Как отомрешь - выходи, я тебя не трону.
Удаляюсь в коридор, прикрыв за собой дверь.
- Милый? – переспрашиваю сам себя. Я начинаю бредить, сходить с ума. Сумасшествие вообще заразно, раз я начинаю приглядываться к такому странному типу, как он.
А через десять минут раздается отчаянный стук во входную дверь. Только успеваю открыть, как мимо пролетает рыжий вихрь.
- Почему у вас вечно неприятности так не вовремя? – рассерженно спрашивает Юу, вытирая ноги об коврик на пороге, а затем отодвигает меня в сторону, разувается и проходит на кухню.
- Это потому что с ним никогда не знаешь, где тебя эти неприятности ждут, - пожимаю плечами, тут же морщусь от боли в спине. Нехило так я огреб, а ведь псих казался щуплым, таким, что ручку еле удержит, не то что стулом замахнется. – И чем вы там так были заняты, а, Юу?
- А это уже не твое дело, Акира.
- Что с Такой? – в дверях показывается крайне обеспокоенный Кою. – Он не в себе…
- А он разве когда-нибудь был в себе?
Широяма усмехается, видимо, тоже считает, что не был ни разу.
- Он лежит…
- Он прикинулся мертвым, что непонятного?
- Конечно, понятно, - кивает Юу, - а ты что, на него напал, Акира?
- Это он на меня напал! Между прочим, со стулом, он ведь меня убить мог!
Рыжий ставит чайник, а потом поворачивается к нам.
- Просто так? Така безобиден, не мог он просто так - и со стулом…
И тут я закрываю рот. Как бы им так объяснить, что я случайно….
- Ты что-то такое сделал, да? - продолжает напирать рыжий.
- Ничего. Все так и было, - развожу руками и бросаю умоляющий взгляд на Юу, он-то должен встать на мою сторону. Но нет, наш предатель в процессе завоевания нового красивого зада, поэтому, сложив руки, следит за происходящим как ни в чем не бывало.
Кою поджимает губы и, сощурившись, прожигает меня взглядом. А ведь такой простачок на вид.
- Признавайся, что ты сделал с ним! Что-то сказал? Он же такой ранимый, как у тебя вообще язык мог повернуться!
А язык и не повернулся, мы без него целовались. Но, думаю, рыжего такое оправдание не устроило бы, а Широяму ох как повеселило бы. Закусываю губу и молчу в тряпочку – быть партизаном, так до конца.
- А я тебе верил… Думал, присмотришь за ним, а ты… Говори!
- Он разволновался и…Заснул, – выдаю первое, что в голову приходит.
- Заснул? – Кою хлопает глазищами. Неужели мое оправдание ему не кажется правдоподобным?
- Разволновался и заснул? – переспрашивает рыжий, я киваю, Широяма с интересом на меня поглядывает.
- Ну да, именно так все и случилось, он зас…
Мою нелепую ложь прерывает предчувствие чего-то или кого-то нехорошего где-то рядом.
Оборачиваюсь. А вместе со мной и Кою, и по скрипу стула понятно, что и Юу с интересом выглядывает из-за моей спины.
- Ты…
Мелкое растрепанное чудовище стоит в дверях, скребет когтями по косяку и явно готовится меня перешибить.
- Така, ты проснулся! – радостно восклицает Кою и обнимает своего одомашненного психа.
- Этот… он!..
Таканори безуспешно вырывается из объятий своего друга и тычет в меня пальцем.
- Надругался! Свинья!
- Он врет, - прерываю я его с самым честным выражением лица.
- Да ты… - шипит псих.
- Ах…У вас такие отношения, - рыжий краснеет и отцепляется от Таки, я прокручиваю в голове то, что Кою мог себе навоображать, и когда до меня доходит…
- Нам, наверно, лучше уйти, - тянет странный дружок психа и умоляюще смотрит на Юу, а потом на Таканори, - я думал, ты мне расскажешь, Така…
- Эй…- вставляю я свое слово, но остаюсь неуслышанным и незамеченным, а псих сопит себе в углу и точно не врубается.
- Несомненно, надо уйти, - кивает Широяма, подскакивает, подталкивает растерявшегося рыжего к двери и втихую ржет, предатель.
- Эй!
- Какие отношения? – запоздало спрашивает непонятно у кого Таканори, а потом злобно смотрит на меня. - А ты…Свинья! Даже не вздумай приближаться!
- Да я и не…
- Козел! – раздается уже из его комнаты.Часть 15POV Акиры
У нас с Таканори теперь «отношения», о чем нам не перестает напоминать Кою. Думаю, Широяма догадывается, что я с таким психом - да никогда, но предусмотрительно помалкивает и, видимо, в глубине души наслаждается моими мучениями. Или наслаждался… Юу - он такой, у него бывают заскоки и сдвиги, но все же видеть рыжего и не лицезреть пасущегося рядом охотника за дружественным задом странно. Не звонит, не пишет, и как-то не пересекаемся. На расспросы Кою смущенно улыбается и лепечет невпопад нелепые отговорки. И у меня две идеи: либо крепость уже сдалась, и мой сытый друг празднует где-то победу, либо… Така его выследил и замочил. Мелкий стал совсем безумен, и жить с ним теперь еще тяжелее, настолько, что я успел сто раз пожалеть о том нашем…казусе. Милый? Как я мог подумать, что этот монстр может быть милым? От пола полтора метра, а террор со всех сторон окружает.
«Я не буду это есть», «прекрати готовить, пахнет», «убери это из холодильника, мерзко». То ли он боится, что я его отравлю, то ли планирует очередной шаманский ритуал, чтобы вытурить меня из квартиры, но есть он перестал. Совсем. Похлебывает воду и смотрит на меня исподлобья, а еще сторонами обходит. А когда я совершаю резкие движения, Таканори от ужаса прилипает к стене и срастается с ней. Даже не дышит, пока я не отхожу на безопасное для него расстояние. Когда я кашляю или чихаю, он дезинфицирует всю квартиру.
Так и живем. Психи…Что с них взять?
А вот им есть, что с нас взыскать – точная, как часы Ролекс, на пороге нашей квартиры появляется Осима-сан. Появляется и тут же, бодро шаркая, идет осматривать квартиру. Со стороны можно подумать, что она следит за тем, как мы содержим сдаваемую жилпощадь, но в этом месте начинаешь все события видеть в новом свете – по-любому, пошла искать чертей.
- Вы их не видели? – вместо приветствия спрашивает у мелкого, выглянувшего на шум из своей комнаты. Тот растерянно хлопает глазами, переводит на меня вопросительный взгляд, но вдруг вспоминает, что обижен на меня пуще обычного, и кривится. А старушенция тем временем, уже успев просочиться в комнату, начинает простукивать стены:
- Они в этот день особенно дикие, - бормочет она. - Пятого апреля совсем спасу нет…
Така понимающе кивает. Вот, вот как можно отличить психа от нормального человека: у них апрель, а у меня зима на носу.
- Как начнут к вечеру шуметь… Но мы их мигом, живо. Я с ними уже сколько лет…Так что не волнуйтесь.
- Черти? – для уточнения момента спрашиваю я. Она переводит на меня полный презрения взгляд:
- Чертей еще в прошлый раз повыгоняли, там ОНИ, - поднимает палец вверх, давая понять, что сейчас нас героически спасают не от абы кого, а от монстров высшего дивизиона. – Малыш, сходи на кухню, принеси мне коробочку…
Така оборачивается, натыкается взглядом на меня и понимает, что «малышом» меня даже трижды шизофреник не назовет, а значит…
- Какую коробочку? – блеет и наверняка думает, как выйти из комнаты, если я перекрыл собой весь дверной проем.
Не стал слушать, что за коробка и, главное, с чем, мне еще тут жить. Да и мелкого от мучений спас, а то еще бы додумался в окно выйти, лишь бы ко мне не приближаться. Через пять минут появляется на кухне.
-Чего ты там ищешь? – тишина гнетет, да и чем не повод наладить отношения перед угрозой жутких демонов. Хотя он, наверное, думает, что Осима-сан сейчас нас от моей сатанинской семьи спасает.
Наблюдаю, как Така громоздится на стул и что-то откапывает в кухонном ящике. Не отраву ли для меня?
- Не твое дело…- доносится сверху. Хмыкаю, размешиваю сахар в чае, продолжаю смотреть, как Таканори копошится и что-то при этом бормочет. На нем висят штаны, держатся на честном слове.
- Ты отощал. А все потому, что ядовитый ты, Така, твоя ненависть тебя погубит, - рассматриваю ряд позвонков, выглядывающих из-под задравшейся рубашки. Кожа бледная, почти белая. Просвечивает? Может, он не человек вовсе?
- Не суйся…- раздраженно шипит псих, потом поворачивается, улыбается, разглядывая какую-то зеленую коробочку у себя в руках. - Нашел…
Это он уже сам с собой разговаривает. Болезнь прогрессирует? В очередной раз хмыкаю, встаю, собираясь убраться подальше, как вдруг рядом с моими ногами падает эта самая коробочка.
Задираю голову, смотрю вверх. Така меняет свой естественный бледно-зеленый цвет на не менее редкий в его исполнении белый.
Что бы это значило? А еще его кренит влево, потом вправо…
- Така?..
Через секунду это мертвецки бледное тело валится, но я, как герой, успеваю его подхватить… выронив кружку себе на ноги и пролив кипяток.
Да мать вашу!
- Така! Это что, очередное представление? Таканори, мать твою, я не медведь, не надо притворяться мертвым в моем присутствии!
Но он признаков жизни не подает, и выглядит все весьма натурально. Не мог же он за такой короткий срок открыть в себе актерский талант? Значит…
- Твою же мать, - прижимаю его к себе покрепче и начинаю лихорадочно думать. Раньше мне не приходилось ловить хладные тела, и оживлять их тоже опыта не было. Что делать? Попросить помощи у хозяйки квартиры? Куда там, по шуму в квартире понятно, что ее охота на чертей в самом разгаре. Хлопаю его по щекам, а он только бледнее становится. Решаю оттащить его с кухни и по пути заодно придумать план действия.
На всякий случай щекочу ему под ребрами – ну, чтобы точно удостовериться, что не комедию разыгрывает. Ни одна мышца не дрогнула. Только не умирай, мелкий! Подхватываю его: если раньше он был просто легковесный, то теперь - мешок с костями. Не ел, вот и получайте. В голову тут же начинают лезть кадры из всяких передач про анорексичек: разрушенная иммунная система, обмороки, вылезающие волосы, разлагающиеся органы... Самому дурно становится.
- Нет! - пробегает мимо бабка, даже не замечая мою скорбную ношу. – Не уйдете! Я вон как подготовилась!
«Подготовка» была и вправду серьезная, точно я не рассмотрел, но орудие убийства чертей определенно напоминало мухобойку. Да уж, куда там до умирающего квартиранта, когда бесы атакуют. Вздыхаю: ждать помощи неоткуда. Укладываю мелкого на танкетку, которая доживает свои последние дни в прихожей, и на всякий случай щупаю пульс у обморочного. Так, что там дальше шло по моему плану?
- Скорая, - напоминаю себе вслух и хлопаю себя по карманам.
- Не там хлопаешь, - скрипит над ухом. – Вон они по стене бегут!
Подскакиваю с танкетки. Будь Така сейчас в сознании, точно бы его потерял, а мне нельзя… Надо его спасать.
- Осима-сан, - все же решаюсь привлечь к проблеме еще одного человека: одна голова хорошо, а две, пусть и не совсем здоровых, лучше. Она же женщина бывалая, падать в обмороки - это как раз по дамской специальности. – Тут Така…
- Ты смотри, какой жирный! – округляет глаза и становится похожей на тощего облезшего филина. – Нет, ну ты посмотри…
Прежде чем я успеваю открыть рот, она уже несется в мою комнату. Укладываю Таку поудобнее и иду на поиски телефона. В мою комнату меня не пустили, поскольку «да тут их целое гнездо». Что делать? Такин. Нет, конечно, придет в себя – мне не жить, если узнает, что я трогал его вещи и вообще заходил к нему без разрешения. Но выбора-то все равно нет… Делаю марш-бросок в логово мелкого и минут пять усиленно ищу телефон. А он там помирает, замученный, бедный, и стыдно-то как, ведь я тоже к этому руку приложил. Надо было с ним помягче, не запугивать так, до гипертрофированной паранойи.
Открываю его список контактов и не могу не присвистнуть. Я знал, что никто особо с психом не горит желанием общаться, но не настолько же. Кою, Осима-сан и мама… Он даже не пожил по-человечески, ему рано умирать!
- Да у тебя их тут! Акира!! – раздается истошный крик шизофренички из моей комнаты. - Их тут двое, да какие жирные! Акира!
Я хватаюсь за голову. В прихожей умирает Така, а в комнате шизофреничка, кажется, добралась до коробки и собирается убить Агнесс и Фобос.
- Это свои! – кричу в ответ, и набираю номер скорой. - Алло, скорая!
Дальше происходило что-то фееричное: я тащил начинавшего приходить в себя Таканори в его комнату, отбивался от Осимы-сан, которая не верила, что свои, и простукивала стены, пока я волочил мелкого до кровати, хлопала в ладоши над нашими головами, причитала, плакала, то есть сходила с ума окончательно.
- Я рада, что у тебя есть такие друзья, Акира, - сообщает она в итоге, видимо, собрав мысли в кучку и построив странные логические цепочки. - Черти тоже бывают полезны… А дружить с ними…
Чего она там щебечет дальше, я не слышу, потому что мой больной и сумасшедший открывает глаза и испуганно на меня таращится.
- Доигрался, - хмурюсь, а он отползает на кровати подальше.
- Да лежи ты, - подтягиваю обратно.
Таканори молчит, только губы поджимает и, судя по лицу, очень хочет провалиться под землю. Либо меня убить, что в общем-то, уже является пунктом в ежедневной программе.
А потом звонят в дверь.
- Скорая, - сообщаю я, а Така покрывается пятнами. – Эй, ты чего?
Белеют губы, и дыхание замедляется.
- Я сейчас открою и вернусь.
- Не открывай!
Он цепляется за мою руку, да так, будто вот-вот вырвет с корнем.
- Чего?
- Не открывай!
- Така…
- Осима-сан! Не открывайте, это бесы, они за вами! – истерично вопит Така, будто не лежал минуту назад в глубоком беспамятстве.
- Бесы!!! – вторит ему из глубины коридора наша сумасшедшая хозяйка, а псих подскакивает на кровати, шатается, собирается свалиться обратно, но я его ловлю, пытаюсь уложить обратно.
- Нечисть! Вон пошли! – раздаются вопли из коридора. - Убери руки, черт рогатый!
- Мне надо выйти! Пусти! - вырывается Така и косится в сторону окна, интересный способ выйти он придумал.
- Успокойтесь! - слышится низкий мужской голос из прихожей.
- Да я тебя сейчас!
Судя по звукам, бригада скорой получает по всем открытым местам мухобойкой. А заодно и всем, что подворачивается под руку.
- Аккуратно только, - командует голос, и я понимаю, что скорая сейчас увезет совсем не того пациента.
- Лежи тут, не рыпайся! – приказываю Таканори, а сам вылетаю в коридор, объясняю, что Осима-сан сумасшедшая, но безвредная, а умирающий там, в комнате. Когда мы возвращаемся к виновнику трагедии, то обнаруживаем, что Така снова начинает бледнеть.
- Я не дамся, - сообщает он и натягивает одеяло до подбородка.
- Что тут у нас? – обращается ко мне врач, затем осматривает Таку, проверяет давление, пульс, зрачки, все, как положено.
- Он на диете, есть перестал, думаю, в этом причина…
Врач хмурится, Така снова покрывается пятнами, я волнуюсь, Осима-сан с периодичностью один хлопок в пять секунд мочит нечисть, прекрасный сегодня день.
- И давно не ест?
Осматривает пациента, пациент же будто бы в размерах уменьшается и весь трясется.
- Давно…
- Ты отравить меня хотел!
- Нехорошо, - качает головой врач. - Он бредит?
Обращается уже ко мне, пожимаю плечами.
- Забираем тогда.
- Я лучше умру, чем туда!
У Таки голос дрожит, он хоть и злится, но страшно напуган. Боится больниц? Ну конечно, там же бациллы и инфекции.
- Я присмотрю за ним, - вздыхаю. Я подписываю себе смертный приговор этой фразой, но Таканори безумно жалко, да и я тоже виноват. - Только сделайте с ним что-нибудь, чтобы он хоть немного в себя пришел.
После недолгих уговоров психа оставляют мне на попечение, выписывают рецептов, что-то внушают о постельном режиме на ближайшие два дня, а потом врач достает шприц, наполняет раствором…
Со стороны кровати раздается сдавленный писк, я оборачиваюсь.
- Ты чего? – шепчу. – Боишься уколов?
- Это не больно, - улыбается медицинский работник.
- Вы мне врете, - хрипит Така, а потом снова клещом цепляется в мою руку, - Я не хочу, Акииира…
И в глазах такой ужас, что у меня сердце сжимается. Но выбора у нас нет.
- Терпи, - прижимаю его голову к своей груди, пока не видно, не так страшно. - Пару секунд всего, Така.
Когда иголка входит под кожу, Таканори болезненно стонет, - боже мой, словно кол осиновый вгоняют, а не тонкую иголочку, и сильно-сильно сжимает мою руку.
От страха?
- Така, все…
- Постельный режим, - напоминает мне врач. – И первые дни пищу помягче.
А я киваю, продолжая прижимать к себе трясущегося психа, и разрываюсь от необходимости проводить врача до двери ради приличия и вцепившейся в меня клещом ручонкой. В итоге последнее побеждает, Осима-сан сама там разберется, она там явно близка к вытеснению оккупантов со своей территории.
- Не на ту напали. Ищите себе другую старую кошелку… - брюзжит наш квартиросдатель. Врач что-то тихо говорит отбивающимся коллегам, а потом щелкает замок, и Осима-сан на секунду замолкает. Замолкает, а потом по квартире прокатывается ее победный клич. Хоть у кого-то день сегодня удачно сложился.
- Ты как? – наклоняюсь, пытаясь заглянуть ему в лицо. Глаза почти на мокром месте, и губы кривятся, обострение так обострение, зато жив. Трет ладонью глаза и шмыгает, а я в глубине души, где-то очень-очень глубоко, умиляюсь – ведь есть в нем что-то человеческое. – Голова больше не кружится?
Смотрит с тоской, вроде и сказать что-то хочет, а не получается… Онемел от шока? Обнимаю его и второй рукой. Вот ведь бедолага, за один день столько приключений. Пыхтит.
- Я спать хочу, - невнятно и запинаясь. Наверное, успокоительное действует, и язык уже не слушается. Киваю и опускаю его на подушку. Пусть спит. Глаза у него осоловелые, лицо обиженное, но он терпит и не сопротивляется, когда укутываю его в одеяло.
- Отдыхай, - вкладываю в улыбку максимум дружелюбия.
Он еле заметно кивает и закрывает глаза.
- Козлина, - последнее, что выдыхает он, прежде чем отключиться.Часть 16***
- Ешь, - придвигаю к нему тарелку с предположительно бульоном. Я, конечно, не шеф-повар и не претендую, но и такую презрительно-брезгливую гримасу мой кулинарный дебют не заслужил. – Хочешь еще раз в обморок упасть?
Скептически поджимает губы, но и в этой больной голове присутствует намек на здравомыслие. Пододвигает тарелку к себе и заглядывает внутрь, выискивая подвох.
- Не собираюсь я тебя травить. Все свежее, десять минут назад приготовленное, - усаживаюсь напротив него, контролирую процесс. Така есть не торопится, продолжает обнюхивать варево и гипнотизировать меня взглядом.
- С чего ты вдруг такой добрый? – наконец выдает мучающий его вопрос. Можно подумать, раньше я был злым! Не припоминаю такого. Возможно, слегка несправедливым, но это он меня всегда провоцировал.
- Я не хочу, чтобы ты тут от истощения умер. Тень на мою репутацию и еще одна надоедливая история в репертуаре Осимы-сан, - отвечаю предельно честно. А еще мне его жалко, совесть мучает, намекая, что это я его подтолкнул, да и просто человеколюбие в одном месте играет. – Ешь. И спать.
- Я же только что проснулся! – вяло возмущается. А я виноват, что ему прописали постельный режим?
- Так врач сказал.
- Это ты все придумал…
- Больно надо.
- Тебе просто нужно устранить меня с дороги, чтобы захватить квартиру полностью.
Закатываю глаза. Как такая маленькая голова может генерировать столько бреда?
- Даже не думай, я слежу… - заканчивает он и все-таки отпивает. Немножко, на пробу. Судя по всему, бульон признан безвредным, потому что он допивает его полностью, смущенно краснея за довольное урчание изголодавшегося желудка.
Отвернувшись, усмехаюсь, увидит – перестанет есть, упертый же, как баран. Мое добровольно-принудительное кормление ребенка прерывает звонок в дверь.
- Я сейчас вернусь, а ты даже не думай вставать, - выдвигаюсь в коридор. - Приду - проверю, если встанешь, привяжу к кровати, понял? И чай пей…
Ничего не говорит, только хмурится и кутается в плед, ерзает на стуле, забавный.
За дверью оказывается Кою. Грустный и какой-то смущенный.
- Ты чего? – интересуюсь вместо того, чтобы поприветствовать, а он хлопает глазами, открывает рот, чтобы что-то, видимо, сказать, но потом закрывает его обратно. И отчего-то опускает глаза в пол.
- Я Таку пришел проведать…
- Ааа… - тяну я и пропускаю гостя, - иди-иди, анорексичка будет рада.
Такашима разувается и, так и не поднимая на меня взгляд, проскальзывает на кухню к Таке.
А я усаживаюсь там же с лекциями, конспектами, второй день моего заточения с психом – второй пропуск, конечно, мне это ничем не грозит, но запускать не стоит. А вот Така…зная его способности к усвоению нового…
Может, и стоило бы предложить ему подтянуть его, но… учитывая прошлый раз, это может закончиться истерикой с его стороны и травмами с моей.
Рыжий кудахчет над мелким: тут потрогает, здесь пощупает. Если бы на его месте был я, меня бы уже давно повторно стулом перешибли, а воркотню Кою не просто терпят, а принимают с благодарностью. Даже улыбнулся пару раз. Но нашу кухню своим присутствием они осеняли недолго: Така, как только допил бульон под моим внимательным взглядом, потащил дружка к себе. Мне же лучше, рыжий его на время займет, пока я наверстываю пропущенное.
- Спасибо, - мелкий застывает на пороге и смотрит на меня. Оборачиваюсь. Нет, ну точно на меня. Его истерики и навязчивые идеи меня не так шокировали, как это его «спасибо». Киваю, ошарашенно глядя то на Таку, то на Кою. А Такашима улыбается так понимающе, для него-то у нас «отношения». Кстати, если уж про отношения говорить… Где Широяма? Становится просто подозрительным, раньше он ни одного появления рыжего в нашем доме не пропускал, а теперь… Что-то тут нечисто, и попахивает ссорой. И уж если Кою попался мне под руку, неплохо было бы его расспросить.
- Кою, ты потом сюда загляни, как уходить будешь.
С лица Такашимы сползает улыбка, и он бледнеет, но кивает. А Така переводит взгляд то меня, то на него, а потом фыркает и, задрав голову, чешет в свою комнату.
Где-то через час мои занятия прерывает деликатное покашливание, поднимаю голову и наблюдаю, как рыжий мнется на пороге, подпираю рукой подбородок и жду, когда он сам сядет, не в гостях же. Или персональное приглашение нужно?
Стоит, краснеет….Да в чем, блять, дело?
- Така спит…- говорит.
- Угу, а ты садись.
Садится, смотрит по сторонам, куда угодно, только не на меня.
- Где Широяма?
Замирает, уставившись в окно.
- Я не знаю, Акира.
- Что случилось у вас?
Кусает губу, а потом подскакивает и включает чайник, достает чашки, копошится.
- Будешь чай или кофе? А может, в магазин сходить? Ты постоянно с Такой, наверно, и некогда…
- Хорошо, я позвоню и сам узнаю, - встаю из-за стола с твердым намерением не то найти мобильник, не то оказать давление на Кою.
- Стой! Погоди…
Стоит возле раковины, стискивает в пальцах чашку, того и гляди раздавит.
- Садись…- киваю на стул, - и рассказывай.
Устраиваюсь напротив и жду.
- Он..
- Сделал что-то плохое?
Хмурится, чашку несчастную в руках крутит.
- Не то что бы…
- Ну!
- Он меня поцеловал, - выдает тихо-тихо.
Надо как-то спасать ситуацию.
- Он всех целует, он же гей…
- Акира!
Не прокатило…
- Я имел в виду не это. Просто то, что вы - парни... для него-то это нормально, - начинаю сбивчиво объяснять ситуацию. Вот ведь Широяма: натворил дел - и в подполье, а я его выгораживай. – Ты не подумай, он не… ветреный.
- Я понимаю, просто… - рыжий сутулится еще сильнее. Извини, брат-натурал, но это мой дружеский долг. Мне, правда, жаль твою задницу, и я заранее готов извиниться за все то, что Широяма хочет с ней сделать…
- Ты ему очень нравишься, - киваю. – Он говорил. Не знал, как объяснить это тебе, и вот во что это вылилось. Ему не так легко признаться в своих чувствах.
Чушь горожу. Все Юу знает и умеет. Но доля правды в моих словах есть, если Широяма сразу рыжего не затащил в койку, а он бы смог, если бы захотел, то дело тут серьезное.
- Но я не гей, - для пущей убедительности Кою мотает головой. Верю. – Мне нравится Юу, но не в том смысле… и он не появлялся с тех пор.
- Ты его послал?
- Нет.
- По роже дал?
- Н-нет.
- Оттолкнул?
- Естественно, а ты бы не сделал то же самое?
Задумываюсь. Нет, я бы последовал первым двум пунктам, но, слава богу, Широяме не приходила в голову безумная идея соблазнять меня.
- А потом я ушел, он не пошел за мной…
- А ты хотел?
- Нет, наверное, не знаю… На тот момент я был слишком…
- Напуган?
Отрицательно качает головой.
- Удивлен, что ли…
Задумываюсь. Кою не говорит, что испытал отвращение или что не хочет Широяму больше никогда видеть, и что плюнуть ему в лицо мечтает, тоже не говорит.
А значит…
- Ты хочешь с ним поговорить об этом?
Вспыхивает уже который раз за этот вечер. Все-таки и в нем есть голубые зачатки, иначе его поведение было бы более враждебным, и не наблюдал бы я такого смущения.
- Я, пожалуй, пойду, спасибо, что присматриваешь за Такой, - встает и даже слегка кланяется мне.
- Мне несложно…
Решаю не переспрашивать, раз мой вопрос он решил проигнорировать.
- Конечно, само собой разумеется, что ты присматриваешь за ним, раз вы встречаетесь. Я ничего не имею против, Акира. И, думаю, ты - хорошая пара для Таки….
- Мы не…
- Ты можешь ничего не говорить! Все в порядке, - перебивает он меня и уносится в прихожую.
- Кою… да мы с Такой не…
- Пока, Акира! – улыбается и опять не дает мне договорить, выскальзывает за дверь.
И опять я не успел объяснить, что засосы на такиной шее, случайные поцелуи и вообще все то, что в глазах рыжего выглядит как брачные игры, - всего лишь один из способов выдрессировать психа и превратить его в человека.
- Кою ушел?
Выглядывает сонный Таканори из своей комнаты, трет глаза, щурится.
- А ну бегом в кровать! А то сейчас сам уложу!
Испуганно распахивает глаза и закрывает дверь с той стороны.
А теперь пришло время расплаты. Трубку долго не берут, а когда берут, я понимаю почему. На мое громкое приветствие Широяма нечленораздельно хрипит, и единственное, что я из этого разбираю - "чтоб ты сдох".
- Вижу, ты жизнелюбием не пышешь.
- Зато из тебя прет, - слышу звуки возни, а потом чиркает зажигалка. - Чего надо?
- Заходил к нам в гости один рыжий гражданин и кое-что рассказал...
- Можешь не продолжать, - перебивает. - Я знаю, что я - мудак, дальше что?
- Решил залить горе?
- Решил лечить мне душу? - отвечает вопросом на вопрос.
- Меньше огрызайся, я помочь хочу.
- Застрелиться я и сам могу, - хмыкает. - Он что-то интересное сказал?
- Не исключено, зависит от того, сообщишь ли ты мне, где господин Широяма предпочитает заливаться алкоголем на ночь.
Он молчит, наверное, затягивается, а потом говорит название клуба. Можно было и не спрашивать.